Рыбацкий быт в Прибайкалье - Ирк., 1926 г

posted by sadmin on Wed, 11/23/2016 - 08:32

М.В. Бородкина, 1926 г.

Источник: Сибирская живая старина. Этнографический сборник, вып. II (VI), изд. Восточно-Сибирского отдела Государственного Русского Географического общества, стр. 165-200, 1926 г.

http://www.magicbaikal.ru/history/fisher-life-at-baikal-3.htm

Рыбацкий быт в Прибайкалье

В июле месяце текущего года Советом В.С.О.Р.Г.О была отправлена небольшая экспедиция в устье р. Селенги. Задачей ее являлось изучение рыболовства в статистико-экономическом отношении. Общее руководство экспедицией было поручено проф. К.Н. Миротворцеву. Участниками явились члены Экономической Секции В.С.О.Р.Г.О. Е.П. Чертовских и К.К. Александрович; Этнологической секцией была командирована я. Целью моей поездки, помимо сбора сведений статистико-экономического характера о рыболовстве, являлось выполнять поручение Этнологической Секции по сбору материалов, касающихся быта и фольклора рыбацкого населения.

Обследуемый нами край для удобства изучения был поделен по числу участников на три района. Мне пришлось работать в южной части названного края: от с. Кабанского вниз по Селенге до Байкала, затем по берегу последнего до р. Мантурихи.

В работах по сбору материала как по экономике, так и по этнографии края принял большое участие мой близкий друг, член В.С.О.Р.Г.О. В.И. Иванов, совместно с которым мною и добыты были материалы по быту и фольклору рыбацкого населения посещенного района. За полтора месяца работы удалось охватить почти полностью намеченный район, где мы посетили селения: Творогово, Степно-Дворецкое, Исток, Посольское, Большереченское и Темлюй. Во все время пребывания в крае мы имели возможность наблюдать жизнь его обитателей как на море, во время ловли рыбы, так и в повседневной обстановке, где рыбак превращается в силу условий, в каких он находится, и в пахаря, и в косаря, и в охотника. Здесь не безынтересно отметить те условия, в которых приходилось работать, и то отношение, какое проявлено к нам, людям города, находящимся «на легкой работе», местным населением.

Перед посещением какой-либо деревни, мы обыкновенно запасались сведениями о лицах из крестьян, наиболее чем-либо выдающихся из общей крестьянской массы, будь то знаменитый рыбак, охотник, «рассудительный» человек, могущий поведать о старине и проч. Такие люди есть в каждой деревне, о них знают обычно и крестьяне соседних селений.

Большое значение имело знакомство с местной властью - секретарем и председателем Сельсовета, во многих случаях оказавших ним большую услугу по сообщению различных сведений о крае. Надо сказать, что в некоторых деревнях сельсоветы, где во главе стоит пользующийся доверием населения председатель и, близко стоящий к крестьянам, секретарь, являются как бы клубом, куда охотно собираются крестьяне (главным образом мужчины) и ведут нескончаемые беседы на самые разнообразные темы; уходит один, его сменяет зашедший «на перепутьи» другой, так что, придя в сельсовет, вы всегда можете кого-нибудь там найти. Таков, например, сельсовет в с. Степно-Дворецком, Творогово и др.

Одним из приемов, которым мы пользовались, чтобы сблизиться с населением, было собеседование о Географическом Обществе, о музее - их целях и задачах. Кстати сказать, Иркутский Музей Народоведения некоторым крестьянам знаком; они бывали в нем еще в дореволюционное время и тем приятнее им было слышать, что он сохранился и находится все там же на берегу Ангары.

По мнению некоторых крестьян, в музее представлена «вся снасть человеческая». Начав наши собеседования о деятельности Географического Об-ва, изучающего как прошлое, так и настоящее края, указав, что Географическое Об-во издает книги о том, как живет население того или иного уголка Сибири, как интересно познакомиться с такой книжкой, мы незаметно подходили к объяснению цели нашей поездки - знакомству с жизнью данной деревни во всех отношениях. Перед собеседованием обычно на столе раскладывалась карта Байкала, производившая большое впечатление; ее с большим интересом рассматривали рыбаки, разговаривая между собой о всех ее достоинствах и недостатках, причем интересно отметить, что некоторые из бывших промышленников будучи неграмотными, все же довольно быстро в ней ориентировались.

Обыкновенно мы указывали, что хотя и знаем, как живут крестьяне в Прибайкалье, но сведения эти недостаточны, хотелось бы их дополнить. Тут начинался самый интересный момент: один, перебивая другого, начинали рассказывать. «Да кака наша жись! Вот раньше-то, когда промысла были хорошие, была рыба - жили, а ноне промысла худы, вчерась приехал с карги - ни шшеки не привез, и не разговлялись ешо».

В дальнейшем, когда из группы лиц, собравшихся на собеседование, выделялся умеющий рассказывать, мы просили его рассказать о всей жизни за год, начиная с весеннего времени. Особенно интересно проходили беседы в Степно-Дворецком, где один из крестьян охарактеризовал нашу работу, как желание знать «всю географию жизни». Метод опроса по календарю позволял нам создать ту канву, по которой в дальнейшем мы могли рисовать любой узор, намечая себе вопрос за вопросом. С «географии жизни» начиналось наше общее знакомство с деревней, после чего мы переходили уже на беседы с отдельными лицами на дому или на ту или другую тему. Краткий календарь, составленный путем опроса в одной деревне дополнялся, проверялся в другой; и такие календари занятий населения нам удалось составить почти во всех посещенных нами деревнях.

Надо сказать, что повествование о том, как идет жизнь крестьянина за год, очень нравилось многим из наших собеседников и может быть потому, что тут впервые они сами себе представляли всю картину их жизни в течение годового периода. Такой способ подхода к нашим собеседникам после первых дней знакомства, - когда население, приняв сначала нас то за финагентов, то за «сышшиков», которые «планы сымают»1), понимало вскоре и убеждалось, с какой целью мы ведем наше изучение деревни, - позволял нам свободно вести расспросы на любую тему; мы могли, совершенно не боясь, что это взволнует того или иного крестьянина, войти к нему в дом, во двор, где он с удовольствием показывал нам различные рыболовные орудия, давал объяснения, как, из какого материала делается, как употребляется, указывал, где и у кого еще можно найти тот или иной интересующий нас предмет. Не редки были случаи, когда крестьяне сами приглашали нас к себе посмотреть, познакомиться с тем или другим что, по их мнению, может нас интересовать. При таких условиях работы вполне естественны были и наши поездки на берег Байкала на «каргу» для наблюдений над обстановкой, в какой проходит ловля рыбы.

Насколько удобен прием, которым мы пользовались при изучении хозяйственной жизни края, может показать довольно значительный этнографический материал, который нам удалось собрать в течение сравнительно короткого промежутка времени. И надо только пожалеть, что мы не имели возможности пробыть дольше, чем могли бы устранить многие, неизменно бывающие при всякой работе, дефекты, которые мы обнаружили по возвращении в Иркутск.

1) Особенно в этом отношении надо отметить с. Большереченское; находясь в 3 верстах от жел.-дор. станции, оно более других испытало ужасы гражданской войны: через него шли отряды чехословаков, Каппеля и красной армии.

В силу того что рыболовство не является единственным и главным занятием населения, нам все время приходилось сталкиваться и с вопросами других отраслей деятельности обитателей Посольского района. Поэтому, кроме материалов по рыболовству, на котором мы старались сосредоточить свое внимание, у нас имеются некоторые материалы, характеризующие хлебопашество, охоту, ореховый и ягодный промыслы. В связи с беседами с населением о прошлом края (что всегда вызывало большой интерес у собеседников) нам представилась возможность записать рассказы стариков о времени возникновения некоторых деревень, о жизни их в прошлом, о постройке «Кругоморского» тракта, о восстании поляков, о проезде в 1891 году бывшего императора Николая II (когда он был еще наследником). Некоторые рассказы записаны дословно с соблюдением особенностей местной речи.

Из области народных развлечений нам удалось зафиксировать исполнявшуюся лет десять тому назад, занесенную некогда «пароходскими» (матросами) игру, отрывки из народной драмы «Шайка разбойников» (с диалогом атамана и есаула и песенками, поющимися гребцами). Из материалов по фольклору надо отметить шесть записей сказок, из которых три длинные, с фантастическим содержанием, и шесть песен («проголосные»).

Попутно со сбором материалов по быту и фольклору, нами записано до 500 слов, относящихся, большею частью, к предметам быта, 18 поговорок и 36 примет, имеющих отношение к рыболовству и хлебопашеству, а также характеризующих на6людения над погодой, а также описание святочной ворожбы.

Сбору всех перечисленных материалов мы обязаны многим и многим нашим собеседникам - обитателям посещенного нами края, из которых с особенной благодарностью хочется отметить: И.Т. Егорова, Я.Г. Бродского (с. Творогово); А.И. Бачалдина, т. Попова - председ. и секр. Сельсовета, С.Ф. Суворова (с Ст.-Дворецкое); В.К. Пестерева, В.Д. Попова и т. Кыштымова - председ. Посольск. Сельсовета (с. Посольское); С.П. и Г.С. Низовцевых, М. Илькова, И.Н. Качина (с. Большереченское) и др., сообщивших нам сведения о рыболовстве, хлебопашестве и некоторых других видах хозяйства края; К.Т. Чулкова - «посказателя», рассказавшего нам 6 сказок из своего репертуара, Г.П. Маслова, от которого нами записана игра «Шайка разбойников» и несколько проголосных песен, У.И. Маслову, сообщившую нам текст «виноградья» (с. Ст.-Дворецкое), У.Ф. Рыжкову (Кабанск), А.С. Суворову (с. Ст.-Дворецкое), В.Ф. Низовцеву (с. Большереченское), поделившуюся с нами некоторыми знаниями по народному календарю.

В заключение приношу глубокую признательность Этнологической Секции и Совету В.С.О.Р.Г.О. за оказанную мне моральную и материальную поддержку.

Быт населения Прибайкалья

Исходным пунктом, с которого качались наши исследования, являлось с. Кабанское - административный центр края, расположенное в 8 верстах от жел.-дор. ст. Темлюй, при устье р. Кабаньей, впадающей в Селенгу. Отсюда наш путь лежал вниз по Селенге - в с. Степно-Дворецкое (22 в. от Кабанска).

Надо сказать, что Селенга от с. Кабанского меняет свое направление и течет на северо-запад, затем, разбиваясь на многочисленные рукава, протоки, образует при впадении в Байкал обширную дельту. Горы, почти вплоть приближающиеся к ней в среднем течении, перед Кабанском начинают отходить в сторону, образуя широкую долину. Часть этой равнины, - по левую сторону устья Селенги, составляющая район нашего обследования, орошается быстрыми горными речками - Большой, Еловкой, Култушной, Мантурихой, Темлюем и некоторыми другими, впадающими в Байкал или теряющимися в обширных лесных болотах («калтусах») и озерах - Никиткином и др. Лесные участки, остатки некогда бывшей здесь тайги, чередуются с значительным количеством непроходимых болот-зыбунов, которые в летнее время затрудняют пути сообщения между некоторыми селениями, как например Посольское - Большереченское, где передвижение летом возможно лишь по проложенным мосткам верхом на лошади, да и то только в сухую погоду. Берег Байкала от р. Мантурихи до устья Селенги пологий - представляет песчаную отмель, прерываемую «сорами» (наприм. «Прорвинским»).

Жителями Посольского района, как условно назовем эту часть Прибайкалья, являются старожилы, деды и прадеды которых были выходцами из далекой Руси. Еще в середине прошлого столетия крестьяне этого края делились на «государственных» и «монастырских». Из селений, возникших из заимок, принадлежавших некогда Посольскому монастырю, надо отметить существующие ныне с. Степно-Дворецкое, Исток, Большереченское, Посольское.

В памяти населения до сего времени сохраняются в отрывках воспоминания о жизни их предков. Так, можно услышать рассказы о первых насельниках той или иной деревни, о былом разделении крестьян на государственных и экономических, о проведении трактов, и ямщине и многое другое, что так или иначе отличало жизнь нашей деревни в прошлом - вплоть до проведения железной дороги.

Вся местность, где расположены деревни описываемого района и соседние с ними, по словам крестьян, была покрыта когда-то хвойным лесом, и первым насельникам этого уголка края не приходилось привозить лес на постройку изб и церквей издалека - они «рубили» их на месте.

Но если во времена первых насельников Прибайкалья кругом был дремучий лес, то теперь в некоторых местах картина совершенно иная. Так, всякий, попавший летом в с. Степно-Дворецкое, Шигаево и Творогово, если он выйдет за деревню, может подумать, что он попал в страну сыпучих песков. Ноги с трудом передвигаются по глубокому слою песку, по сторонам то там, то здесь виднеются песчаные холмы, а около самых деревень тянется песчаный вал, остановить движение которого стараются плетнем. В 2-3 верстах от с. Степно-Дворецкого тянется песчаный «Бараний мыс», на котором до прихода в край русских, по словам некоторых крестьян, была ставка Чингис-Хана. Теперь на песчаных выдувах часто можно видеть следы погребений - черепа, кости рук и ног, черепки глиняной посуды, железные стрелы, бусы, что дает основание населению утверждать о былом «жительстве здесь мунгалов».

Селение Степно-Дворецкое, расположенное на р. Шумихе, в 15 верстах от Байкала, по словам населения (а это подтверждается и историческими данными), получила свое название от дворов, принадлежавших Посольскому монастырю; здесь в старину монастырские пастухи пасли скот и на ночь загоняли его во «дворы». Первыми, поселившимися около этих «дворов», были братья Турубовы, к которым вскоре присоединились семь братьев Суворовых.

«Наша порода пришла добровольно с Рассеи», рассказывал один из потомков Суворовых, чья фамилия наиболее распространена в Ст.-Дворецком. Первым местом для своего обитания Турубовы и Суворовы выбрали в 6-7 верстах от теперешнего селения, где в настоящее время находятся пашенные участки, носящие в память этого название «Жилище». Но жить им здесь долго не пришлось: их частенько посещал прятавшийся в то время по берегам Черкаловского сора разбойник Черкаш (в память которого, по-видимому, и сор получил название «Черкаловского»), который грабил морские лодки на Байкале и мирных жителей на побережье. Желая оберечь себя от посещений Черкаша, Турубовы передвинулись выше и поселились на берегу речки Шумихи, в 15 верстах от Байкала. К Турубовым и Суворовым постепенно стали приселяться и другие крестьяне - так, одинаково с Суворовыми являются многочисленными и потомки Сурановых. Поселившись на берегу р. Шумихи, крестьяне Степно-Дворецкого постепенно образовали две деревни: одну - по левую сторону реки - Старый Дворец, другую по правую - Новый Дворец.

От Ст.-Дворецкого к югу, к Посольску, на побережье Байкала, отделенное от моря Черкаловским сором, живописно приютилось небольшое селение Исток. Оно протянулось всего в одну улицу. Имеет церковь. Входя в настоящее время в состав Посольского сельского общества, Исток, как и Ст.-Дворецкое, ранее было монастырской заимкой, возникши, впрочем, по словам населения, много позже Дворца и Большереченского. Первыми ее насельниками являются Сурановы и Серебренниковы. Окрестности Истока приятно радуют взор своей живописностью. Дорога от Дворца, расположенного в 12 верстах от Истока, постепенно уклоняется к Байкалу; по ту и другую сторону тракта появляются отдельные березки, незаметно переходящие в невысокий березник; влево виднеются цепи гор... Не доезжая верст пять от Истока, можно видеть узкую полосу Байкала; дорога еще более приближается к морю. Спустившись с холма, на котором расположен Исток, вы едете сначала по болотистой вязкой местности, где по сторонам дороги в изобилии растет болотный ирис. Ближе к Посольску (верст за 5-6) почва становится тверже и ехать приходится по самому берегу Байкала, покрытому галькой и песком (Алемасова карга).

Справа необъятное водное пространство Байкала, впереди на мысу вырисовываются белые стены и церковь Посольского монастыря. Селение Посольское вплотную примыкает к монастырю. Оно является одним из старинных монастырских селений, возникших вскоре после основания монастыря. Первыми из крестьян, поселившимися, по словам стариков, на монастырской земле в Посольске были Кыштымовы и Поповы. Эти фамилии являются сейчас самыми распространенными в селении.

В старину, до проведения «Кругоморского» тракта, Посольское служило пристанью. В трех верстах от него, в «Прорве» (Авдеева «Записки и замечания о Сибири», М. 1837 г.), останавливались гальоты, позднее пароходы. В то время, по словам населения, в устье р. Култушной разводили большие костры, которые служили маяком для путников. Чиновники, купцы, военные - все едущие через Байкал на запад и обратно, неминуемо попадали в Посольское, принужденные в ожидании лошадей или парохода здесь остановиться. Монастырь ежегодно посещался богомольцами; для последних монастырская администрация имела специальную гостиницу, странноприемный дом.

В девяти верстах от Посольска, за большим болотом («калтусом») по р. Большой, у подножия горного хребта Хамар-Дабан, лежит с. Большереченское. В старину, по словам крестьян, на р. Большой на месте деревни были монастырские мельницы; при них жило несколько человек монастырских крестьян, из которых в памяти стариков сохранились фамилии Качина Михайлы, Илькова Димитрия и Хомутникова Григория. В дальнейшей к ним присоединились Урнышевы, Помазкины и Спирины. Потомки всех этих крестьян, за исключением Спириных, «порода которых извелась», живут и до настоящего примени в Большереченском (население деревень посещенного нами района по официальным данным 1926 г. распределяется след. образом: ниже – таблица)

с. Творогово

1114

ч. (об. пола), хозяйств

186

с. Шигарево

1275

243

с. Ст.-Дворецкое

1157

220

с. Колесово

с. Кабанске

1856

400

с. Посольское

944

148

с. Исток

508

с. Большереченск

620

108

с. Темлюй

1182

180

Внешний вид селений Посольского района ничем особенно не отличается от других деревень Прибайкалья. Те же серенькие одноэтажные дома - в одних случая т.н. «пятистенные», «круглые», в других длинные на две половины и в третьих (что отличает обычно бедноту) - небольшие в два, три окна избушки. Постройки окнами глядят в улицу; от них с той и другой стороны идут, отделяя усадьбы одну от другой, досчатые «заплоты». На глухих воротах можно встретить украшения - навес на два ската, на концах которого нередко красуются коньки, гребни и проч. Обширные дворы в некоторых случаях с многочисленными надворными постройками - сараями, амбарами, поветью, конюшнями с сохранившимися еще у некоторых крестьян большими тарантасами, кошевами и прочими атрибутами ямщины служат немыми свидетелями прошлой жизни обитателей этих селений.

При посещении деревни, особенно Посольска, бросается в глаза обилие ветхих, по-видимому, не поправляемых построек. Старые дома покрыты «драньем», более новые - тесом и в редких случаях можно увидеть железную крышу.

«Охлупни» на старых домах украшены так же, как и на воротах, «коньками»; передний фасад двухскатной крыши по краям имеет две сходящиеся под углом резные доски. Это досчатое украшение носит название «платочек», составляя действительно как бы головной платок, окаймляющий лицо избы. Первые три бревна боковых стен (сверху), не срезанные наравне с другими, дополняют украшение передней стены дома. «Череповы бревна», как их называет население, обычно оканчиваются также резьбой, при чем первое сверху делается длиннее второго, второе длиннее третьего. Окна изб нередко украшены резными наличниками.

Наиболее часто встречающимся типом жилой постройки является изба, выстроенная на две половины: изба и горница, разделенные небольшими сенями, в которых одна против другой сделаны четыре двери. Первая идет на крыльцо; оно во многих случаях имеет две примыкающих к дому на расстоянии около сажени одна от другой бревенчатых стены, покрытых крышей, украшенной так же «платочком». Крыльцо имеет три ступеньки, остальное пространство занято обычно двумя табуретами, скамьей, столиком: здесь в летнее время обитатели дома пьют чай, ужинают и пр. Бревна одной из стен ближе к воротам, за исключением трех нижних, срезаются полукругом, в то время, как нижние продолжаются до ступенек крыльца и носят название «рундука». «Рундук» служит местом, где зачастую хозяйкой ставится ведро с водой.

В сенях прямо против двери, идущей на крыльцо, находится дверь в «казенку». Две другие двери, также одна против другой, служат входом - одна в избу, другая в горницу. Изба служит постоянным местом обитания семьи; она разделяется на собственно избу, где помещается в переднем углу под образами стол, по стенам около него стоят лавки. В другом углу, ближе к выходной двери - деревянная кровать, куда на день складываются постели и подушки членов семьи. Пространство за перегородкой, против русской печи, служащее обычно кухней, где копошится хозяйка, носит название «куть». В «кути» кроме стола очень часто ничего более нет, на стене висит шкаф или сделаны полки для посуды. Пространство между стеной и русской печью в «кути» носит название «запечка».

Русские печи делаются обычно глинобитными или же из сухого необожженого кирпича. Нижняя часть, служащая основой печи («опечек») внизу имеет отверстие, где с одной стороны складываются ухват, клюка и проч. кухонные принадлежности, с другой в «запечке» делается перегородка - там помещаются цыплята. Горница по своему устройству такая же, как и изба, - с русской печью; разделена неполной перегородкой на две половины - собственно «горницу» и «куть». В некоторых случаях русская печь заменяется «голанкой».

«Горница» служит обычно местом приема гостей в большие праздники, для семейных торжеств (свадьба, крестины и проч.), а также приютом случайных проезжих. В такой «горнице» вы всегда встретите деревянный диван, стоящий у стены, около него стол б.ч. круглый (покрытый скатертью), по углам небольшие столики - «уголовички», в простенке между окнами по другой стене также стол, покрытый скатертью и клеенкой. По ту и другую сторону дивана на табуретах - «фигус», «филадер», «березка»; на окнах так же цветы, вроде «фуксы», «ерани», «табачка», «хрусталика» и др.

«Передний» угол «горницы» занят рядом икон, украшенных бумажными цветами; к некоторым иконам прикреплена на железке восковая свеча, В «переднем» углу иногда можно найти изображение Михаила Архангела, Георгия Победоносца и мн. др. Так в одной из «горниц» (с. Посольское) встретилась под стеклом в рамке напечатанная на старой бумаге молитва Иисуса Навина (печать с датой 1853 г.). На этой картине с копьем в руке, в одежде воина изображен Михаил Архангел (за плечами у него крылья, а вокруг головы сияние). Около него, опустившись на одно колено, молитвенно сложив руки, в белой просторной одежде библейских времен стоит, устремив на него взор, старик, изображающий Иисуса Навина.

По стенам «горницы», в простенках между окон, обычно близко одна от другой, в ряд или радиусами, в рамках висят фотографические снимки. Среди них вы отыщите и членов семьи, б.ч. мужчин, побывавших на военной службе, и старых генералов, иногда портрет бывшего императора Николая II и его семейства. Так, в одном из домов (с. Посольское), в «горнице» нам пришлось видеть фототипии трех генералов: контр-адмирала Григоровича, вице-адмирала Безобразова и адмирала Фелькерзама - начальника отряда тихо-океанской эскадры. Нередко на стене в «горнице» можно встретить вправленное в рамку свидетельство об окончании церковно-приходской школы - ученика такого-то, а также фотографии различных духовных лиц, б.ч. из бывшей администрации Посольского монастыря.

В некоторых случаях в одном из простенков между окнами висит зеркало или часы, причем последние чаще всего стоят. В «кути» за перегородкой, а иногда и в самой «горнице», в некоторых случаях стоит деревянная кровать, покрытая стеженым ватным одеялом с несколькими туго набитыми пухом или пером подушками. Стены в некоторых «горницах» оклеены обоями, иногда выкрашены масляной краской (иногда расписаны цветами или узорами).

Полы встречаются крашеные, но б.ч. белые, посыпанные песком. Надо сказать, что посыпание пола (не крашеного) песком - один из обычных способов, применяемых обитателями Посольского района для предохранения пола от загрязнения. По словам населения, раньше, когда краска была дешевле, более доступна по своей стоимости, окраска пола «горниц» не считалась делом трудным так же, как и приобретение «полаз»; в домах встречалось более всяких украшений, посудный шкаф изобиловал посудой - столовой и чайной, бывал и лишний самовар. Гражданская война, особенно проход отступающих каппелевцев, причинили большой материальный урон населению описываемого района. В разговоре с крестьянами, напр. с. Большереченского, где проходили отряды Каппеля, можно слышать многочисленные рассказы об этом кошмарном времени.

Другим типом жилья является изба, разделенная перегородками на четыре части; почти в центре ее находится русская печь. При входе в избу через сени или прямо с крыльца, вы попадаете в первую часть, где ютится обычно вся семья - спит, пьет чай, ужинает, обедает. Иногда «куть» отделена от нее неполной перегородкой; бывает и так, что перегородка эта отсутствует. Довольно широкий проход за печкой из «кути» ведет в маленькую угловую комнату - «спальницу».

Остальная часть избы, отделенная перегородкой как от «спальницы», так и от собственно избы, является «горница».

Такова общая картина внешнего, отчасти внутреннего устройства жилых помещений Посольского района.

Бани почти везде делаются «по-черному», т.е. вместо печи с трубой устраивается печь-«каменка».

Самое строение делается из бревен избушкой с одним маленьким оконцем, низким потолком и низкой дверью. По краям двух стен, под углом, одна к другой, настилаются лавки. От дверей налево ставятся ушаты для горячей и холодной воды, направо обычно делается «каменка»; она представляет из себя свод из железных полос, укрепленных краями в необожженные кирпичи. На железо сверху и с боков накладывают булыжник - крупный и мелкий, пот «каменки» выстилается также необожженным кирпичем. Внутри «каменки» накладываются дрова; дым из нее расходится по всей бане, сажа и копоть покрывает потолок и стены. Выходом для дыма служит слегка приотворенная дверь. Когда камни достаточно накалятся, дров больше не подбрасывают, дым выходит, и баня, а также вода, нагреваются раскаленными камнями «каменки».

Близость Байкала, обилие рыбы в нем и во впадающих в него реках, в прошлом делали рыболовство главным занятием населения. Кроме того, до проведения железной дороги тракт, шедший вначале через Посольское, Степно-Дворецкое и Творогово на Кабанск, позволял крестьянам заниматься извозом купеческих кладей и ямщиной. Груз возили в Читу, Кяхту и на запад в Иркутск. Везли все: и сахар, и мануфактуру, кожи и шкурки тарбаганов, мясо и чай. В те же времена «заместо струны (телеграфа) ештафета бегала, кульерских наряжали».

С 1875 года Посольское теряет значение пароходной пристани и почтовой станции. Проведенный тракт на Мысовой оставляет в стороне Посольское и идет прямо через Боярскую, Большереченское, на с. Темлюй и далее на восток.

Таким образом, до проведении железной дороги ямщина и извоз являлись одним из занятий населения края, принося ему значительный доход. Земледелием занимались, по словам крестьян, мало. Муку доставали в обмен на рыбу. Сеяли лишь овес и ячмень.

Население Большереченского, Темлюя и др. деревень, стоящих неподалеку от горных хребтов, богатых пушным зверем, помимо рыболовства занималось также и охотой. С проведением железной дороги ямщина, извоз, как одно из главных занятий жителей края, падает; с расчисткой лесов теряет свое значение и охота. В связи с увеличением населения, упадком рыбных промыслов в этой части Прибайкалья, крестьяне Посольского района начинают все больше и больше уделять внимание земледелию. И подходя к настоящему времени, нужно сказать, что все селения этого района одним из главных занятий своих считают земледелие. Среди крестьян нет ни одного, который, будучи рыбаком или охотником, не засевал бы пашни. Ежегодно каждый крестьянин стирается урвать время для расчистки земли из-под леса под пашню. «У рыбака теперь одна работа - шшотку чистить», часто можно слышать от крестьян.

Из хлебов сеется рожь - озимая и яровая, пшеница, овес, в незначительном количестве ячмень и конопля.

Известное значение имеет и скотоводство, хотя молочное хозяйство развито слабо. Скот малоудойный и держат его почти исключительно для мяса. Огородничеством крестьяне этого района почти не занимаются; в огородах произрастает главным образом картофель и в самом незначительном количестве сажаются овощи: морковь, капуста, редька и проч...

Не давая в настоящем очерке более подробных сведений о земледелии в Посольском районе (это в будущем составит отдельную работу), автор ставит своей целью набросать некоторые штрихи современного рыболовства в этом уголке Прибайкалья.

Рыболовство в Байкале и впадающих в него реках

Рыболовством в Посольском районе занимаются, главным образом, крестьяне из селений, расположенных по левую сторону устья р. Селенги.

Если ехать от протоки Галутай по Байкалу к югу, то можно видеть, что берег моря на всем этом протяжении пологий, песчаный, прерывающийся Галутайским, Черкаловским, Большим и Малым Прорвинским сорами. Первым рыболовным местом (от прот. Галутай), где «стоят» летние невода, является т.н. «Изголови» - здесь обычно ходят пять неводов. За «Изголовями» - «Большие и Малые кочки» - стоят два невода. За «Кочками», отделенными небольшим пространством воды («Прорвой»), тянется опять песчаная коса - «Бабья карга»; на ней стоят два невода. Далее, против селения Исток, на протяжении 1-11/2 версты идет карга «Малые ярки». От них на протяжении 5-6 верст тянется «Алемасова карга» - твердый, песчаный, изобилующий булыжником и мелкой галькой, берег. Места, где (по этой карге) располагаются неводные артели, носят различные названия. Так, первыми являются - Большая и Малая Губа (стоят два невода), затем в 5 верстах от с. Посольского - «Межумосты» (1 невод), далее «Садок» (стоит обыкновенно один невод), названное стариками будто бы так потому, что против этого места в Байкале попадало много рыбы. За «Садком» тянется «Площадь» (стоят два невода); здесь по берегу и поодаль от него в былые годы, когда обильно ловилась рыба, располагались «рыбоделы», палатки скупщиков, торговцев, предлагавших рыбакам всякую мелочь - ленты, кольца, гребенки, сахар, чай, табак, папиросы и проч. Многие крестьяне из дальних деревень (например, семейские) с мукой и сухарями приезжали производить обмен всего этого на рыбу, которую тут же и засаливали...

За «Площадью», отделенной небольшой проточкой Вагиной, вытекающей из калтуса, берег носит название - «Большая и Малая Мысовая»; здесь он немного вдается мысом в Байкал («стоят» обычно два невода). За «Мысовой» - «Зимник», где может ходить только один невод. Отсюда зимой едущие в Иркутск сворачивают на Голоустную, пересекая таким образом море.

За «Зимником» (место для двух неводов) - «Светки», берег Байкала пологий, широкий, покрыт зеленью и цветущим синим байкальским ирисом. Старики раньше примечали: «если цветков много, будет хороший улов». Далее, отделенная от «Светков» селением Посольским, идет «Ворониха», а верстах в двух от села – Тополина (Получило название от «задены», вытащенной рыбаками в старое время). После нее идет «Баня»; в этом месте, по словам рыбаков, в старину у монастыря было строение, вроде бани. За «Баней» - «Вторы Ярки», которыми и заканчивается небольшая песчаная коса, отделенная от берега Прорвинским Сором, куда впадают р.р. Большая и Култушная.

Против р. Култушной место в Байкале называется «Култушно» (стоят небольшие невода), далее «Холодянки» (В этом месте часто дует холодный ветер с гор), а за ними расположен пос. Боярский; в этом месте особых названий берег не имеет; большие невода тут никогда не стоят, и лишь железнодорожники ловят омулей небольшими неводками (в сезон 1926 года (летом) по посольскому берегу стояло 11 неводных артелей). 3а пос. Боярским Байкальское побережье опять получает те или иные названия, но местами для рыболовства служат не все. Названия отдельных участков берега ведут свое происхождение с того времени, когда здесь (до постройки жел. дор.) шел «тракт» на Мысовую и далее «кругом моря». Так, за пос. Боярским идет мыс Губинский, затем «Сухой ручей», «Лихановский лог» (в 15 вер. от р. Култушной), где была когда-то «Почтова» Лиханова, «Золотой ручей». В этих местах, как передают, дорога была очень тяжелой, подъем и спуск, «с горы на гору», поэтому в былое время почту и людей перевозили на вьючных лошадях. Далее в Байкал впадает р. Мантуриха.

Рыболовство на Байкале, как и во впадающей в него Селенге и небольших речках (Абрамихе, Талбузихе, Мантурихе, Култушной и Большой) производится почти в течение круглого года.

Из рыб, которые служат предметом добычи в описываемом районе, будут: омуль, хариуз («белый» и «черный»), сиг, осетр, налим, щука, окунь, ленок, сорога, таймень и водящийся в изобилии в некоторых озерах карась (нижеприводимые сведения о рыбах добыты исключительно путем бесед с рыбаками и являются, т.о., до некоторой степени сводкой их знаний в этой сфере).

Омуль водится исключительно в Байкале; лов его производится круглый год - сетями и неводами. С 1-го августа (по ст. стилю) идет в Селенгу, Большую, Култушную и Мантуриху. В половине августа и в сентябре острогой бьют т.н. «котцового» (нерестового) омуля. Рыбу эту добывают также при помощи фитилей и кривд. Омуль на 5 фун. и более наз. «голомяным».

Хариуз («белый») весит до 31/2 ф.; идет для икрометания в Селенгу в августе. Ловят более всего в январе (в Байкале). По словам рыбаков, «хариуза жди после сильного ветра, бури, когда гром пойдет с моря». Летом он, подобно омулю, попадает в сети и невод. Мелкий хариуз носит название «казарки» и идет в соленом виде во время «страды» в пищу. Хариуз «черный» ловится главным образом в «кругоморских речках» (Выдриной, Снежной и др.); мечет икру в мае. Крестьяне Посольского района называют его иногда «прохором». Ловят фитилями (осенью), в Селенге сетями, причем пойманную рыбу садят в «садки», сохраняя ее таким образом в живом виде до заморозков.

Сиг средний по размеру весит фунтов 8 (бывает и до 15). Живет главным образом глубоко в Байкале и к берегам идет редко. Ловят сетями в феврале и марте.

Осетр. Пищей ему служит особое студенистое существо («глист»), живущее на дне Байкала; в середине «глиста» находится темное образование - в роде соска, которым он присасывается к телу рыбы. Осетр мечет икру в мае. Обычный вес этой рыбы - 2-3 пуда, но бывает и на 5 пудов. В Байкале за последнее время специальной ловли осетров почти не бывает. Летом мелкие осетры часто попадают в невода и сети. Добывают эту рыбу и переметами, наживляя в таком случае на удочку «ельчика». По мнению рыбака И.Т. Ег-ва (с. Творогово) и некоторых других опытных промышленников, «осетра сгубили омулевые сети», которыми вылавливают мелкого осетра, наз. крестьянами «костерь». «Изобилие осетров было ранее около «Облома» - в сеть сразу попадало их 200-300 штук».

Налим. Питается всем - и ельчиком, и лягушей, и мышью. В Селенге ловится хорошо весной - после прохода льда и осенью с «Покрова» (1 октября по ст. стилю), в Байкале же в течение всей зимы. Обычно налим весит фунтов 10, но бывает и до 1/2 пуда. Добывают его сетями, переметами и неводами, а в устье р. Култушной - фитилями. В Рождество налим идет в реки метать икру.

Щука питается тем же, чем и налим. Весит - 10-15 фунтов (редко 20 ф.). Весною для икрометания идет в реки. Ловится в октябре и ноябре (а также и весной) в сору неводами.

Окунь бывает чаще на 4 ф., но доходит и до 7 фунтов (хотя редко), идет весной метать икру в сор. В 1926 году окуня в Черкаловском сору было очень много. По словам рыбаков, от выпущенной им молоки вода сделалась как бы забеленной молоком. В это время рыбу всего легче добыть. В период сенокоса окуня ловят в Селенге («себе на пропитанье»). Специальных снастей на эту рыбу нет - она попадает обычно вместе с сорожиной. В р. Большой на крупного окуня ставят «фитили».

Ленок. Весит фунтов 10-12 (редко 18-20). Весной, когда вскрываются реки, а на Байкале еще лед, ленок идет в реки метать икру. Ловится больше в «кругоморских речках». Рыба эта попадается сравнительно редко.

Сорога («сорожина») обычный вес - 1/4 фунта. Обычная пища населения. На промысле поэтому засаливается редко. Весной в мае ловят в сору неводами; осенью добывается там же.

Таймень. Весит 25-30 ф. и более. Добывают чаще всего в «кругоморских речках» при помощи морд, фитилей; попадает нередко и в невод. Икру мечет весной.

Карась. Вес - 1/2 ф. и более (до 4 фунтов). Особой симпатией не пользуется; ловится в озерах сетями летом и неводами, когда замерзнут озера (в октябре).

По мнению рыбаков, в Байкале есть глубокий ров, который и служит местом постоянного пребывания рыбы. Ров этот носит название «Рыбьего двора». Ранее, когда не было зимних сетей, «двор» находился на 30-ти саженях глубины, теперь же он будто бы находится уже в том месте, где глубина моря достигает 80-100 сажен.

«Всяка рыба свой строк знает», говорят рыбаки: «Вот омуль! - уже не привольна ли ему жись в Байкале, а как придет строк - идет в Селенгу. В Байкале и чисто и хорошо - нет в Селенгу бежит, да бежит-то быстро. Сколька муки хватит! Икряна рыба - она чижола, идет по дну; сеть идет по верху, ну (г)де ево ударит, он назать. Места в реке не одинаки - там тоже перекаты. Потом, как икру выпустил, силы уж в им нет; тут ево мотают сильно - кто сеть ставит, кто фитиль. Ево самово водой в Байкал несет, головой-то он ешшо доржитца. Вот тогда-то городят на реке заездки - ловят ево поплавного. Добрался как до Байкала, так там долго очухиватца. Поплавной! Сразу заметно: какой-то будто шереховатый. Омуль тоже понятие име(е)т; если погода плоха(я), он лежит на дне, а как хороша(я), он по верху ходит, игра(е)т».

Неводной промысел на Байкале летом

Лов рыбы производится как одиночным порядком, так и артельно. Рыболовная артель - организация временная; по окончании промысла объединение считается недействительным, и рыбак, желающий участвовать в рыбной ловле в тот или иной период, должен снова сговариваться с тем башлыком, под руководством которого он хотел бы работать; таким образом, он заранее, как говорят крестьяне, «запасается башлыком».

Летние артели организуются еще зимой - в апреле или мае месяце; когда башлык регистрирует свою артель в Рыбкоопе (каждый рыбак вносит в Рыбкооп определенную сумму денег за право рыбной ловли в Байкале в тот или иной период года - так сетовщик (член Рыбкоопа) вносит 2 р. 50 к., не-член - 3 руб.; неводчик - 2 руб. (не-член 2 р. 50 к.). Рыбак, желающий промышлять только на сору, вносит 50 коп.), состав артели уже определен. Каждый рыбак, вступающий в артель, обязуется во все время промысла участвовать в работе; если он почему-либо принужден уйти с промысла - напр., поссорился с башлыком, не захотел работать и проч. - и причина не является уважительной, он лишается права на получение добытой рыбы. Однако то количество времени, которое он пробыл в артели, ему компенсируется.

«Башлык» - глава артели. Ему во время промысла подчиняются все рыбаки (нужно заметить, что около башлыка всегда группируется кружок рыбаков, которые и составляют почти не меняющееся ядро артели); помощником его является «подбашлычье», который заменяет башлыка, когда тот в отлучке; кроме того, он правая рука башлыка во время промысла.

Каждый член артели имеет определенное количество рыболовных снастей. Так, входя в неводную артель, рыбак должен иметь свой «столб» (8 сажен) и «спуск» (50 сажен); за это он получает «пай» рыбы.

Башлык неводной артели, кроме «столба», имеет большую лодку, грузоподъемностью пудов на 500, - «неводник» (идет за «пай»), матню для невода и два ворота, которые также идут за «пай». Таким образом, у него три «пая». Бывает, впрочем, и так, что башлык имеет неводник, матню и ворота, а «столба» у него нет и наоборот - у него есть только «столб». Тогда неводник, матня и ворота берутся у кого-либо из рыбаков. Башлык за свои знания и опытность не получает никакого вознаграждения; при дележе добытой рыбы он получает такой же «пай» рыбы, как и остальные члены артели.

Кроме членов артели, непосредственно участвующих в промысле, нужно отметить: «стряпку» и «писаря», которые получают т.н. «суховые» паи (иначе говоря, они (т.е. стряпка и писарь) не имеют «столбов»). Суховым паем ранее пользовался также «посказатель», не имевший «столба» и не принимавший непосредственного участия в промысле; он получал за свои сказки также пай рыбы. Помимо «суховых», существуют еще т.н. «вычетные» паи. Таким паем пользуется рыбак, дающий в артель «столб» и сумму, следуемую работнику (11-15 руб.). Сам пайщик, внеся деньги, непосредственно в ловле рыбы не участвует. Сумма, полученная от него, идет на те или иные нужды артели - выплата оброка, покупка чая и проч.

Неводные артели летом составляются обычно из 25-30 человек. Зимние неводные артели имеют большее число участников, чем летние, но по количеству таких артелей меньше: так, в с. Степно-Дворецком артелей, промышляющих зимой на Байкале с декабря и далее, всего две; в с. Посольском также две (человек по 50-60), в то время как летом в одном Степно-Дворецком их до 6.

В рыбной ловле участвуют как взрослые (мужчины и женщины), так и подростки; последние получают одинаковую часть добычи с остальными членами артели. Ранее, когда промысел на Посольском берегу Байкала был лучше, число участников было более; артель составлялась из 60-70 человек. Теперь, по словам рыбаков, артели численностью уменьшились, а в связи с этим не ощущается надобности в больших «неводниках». Так, в с. Большереченском, Посольском и Степно-Дворецком мы уже не встретили тех больших «неводников», какими еще пользуются рыбаки соседнего Кударинского района.

Выезжая на летний промысел («на каргу») на лошадях или в лодках (большею частью, едут на лошадях до Истока; отсюда спускаются к Черкаловскому сору - едут по болотистой местности («бродками»), где вода достигает иногда выше оси), каждый член артели везет с собой значительный запас хлеба в деревянной кадушечке с крышкой, запирающейся на замок. У каждого имеется подушка, потник или шуба, служащая ему постелью. Одеты рыбаки в ичиги, ватные тужурки - «куртики»; у многих бывают брезентовые дождевики - «лобашаки». На головах у мужчин вместо фуражки нередко можно увидеть меховую шапку. Девицы в ситцевых платках; они имеют обыкновенно два комплекта одежды: юбка, кофточка и фартук (все время сухие - их они одевают, когда вытянут или «замечут» невод), для работы же на море одевают «бродянки» - старенькая холщевая или ситцевая юбка, короткая, в которой обычно бродят в воде во время рыбалки.

Если едут на лошадях, то «неводник» и другие лодки привязываются на две телеги без «обводней» и короба («крючья»). Башлык, имеющий «неводник», кроме того везет матню, якорь, две чаши - одну для вытопки жира, другую для варки ухи, и котел для чая (чай берется обычно кирпичный), топор. Каждый рыбак везет свой «столб» и «спуски». По приезде «на каргу», первой заботой рыбаков является: поставить балаган, разместить в нем свое имущество, поставить привезенные из дому два столика, «треног» для воды, лагуны и бочки для рыбы, устроить загородку для лошадей - т.н. «конский двор», куда ставится бочка для сена и корыто для овса и воды.

Для постройки балагана привозятся: 4 слеги, толщиною в 3 вершка, длиной 5-6 аршин, 4 стойки («сошки»), 40-50 жердей, длиной аршин 10-11, корье лиственницы - 180 штук (привозится верст за 60-70 от побережья), 3 доски, служащие вместо скамеек, и затем небольшие тонкие доски вместо кроватей (настилаются по сторонам балагана б.ч. для девиц). Поставив 4 столба на расстоянии 5 аршин друг от друга, на них кладут слеги, к которым кругом приставляются жерди. Сверху жерди покрывают корьем, оставляя отверстие для выхода дыма. Внутри балагана на слеги перекидывается шест, на который привешиваются котлы (под ними разводится костер). В «сошки» с трех сторон вправляются доски - «правила», которые служат вместо скамеек. Около «правил» в двух углах ставится два столика.

Вход в балаган (делается не со стороны моря) - отверстие ниже роста человека; к нему иногда приделывается дверь, но чаще оно просто закрывается рогожей. Влево от входа складываются вещи рыбаков («лопоть»), направо ставится «треног» (ушат с водой). За скамейками вплоть до стен настилаются доски, на которых, послав «потник» или шубу с подушкой, спят члены артели.

Справа от балагана (около входа) - навес из прутьев, влево - изгородь высотою 1-11/2 арш. Под навесом складывают «лагуны» для засолки рыбы. В старое время, когда были хорошие промыслы, здесь устраивались лари, куда складывалась только что пойманная рыба; тут она чистилась и засаливалась. За изгородью, неподалеку от балагана, - место для дров; последние доставляются каждым членом артели по 1/4 саж. в сезон. Около дров, на 4 кольях, - доска, служащая для чистки рыбы. «Сушила» ставятся тут же около балагана для развешивания мокрых «бродянок». В саженях четырех от «сушил» устраивается из ряда елок без крыши и дверей загородка; это - т.н. «конский двор», куда помещают лошадей для корма и отдыха; там им ставится корыто и бочка для сена. Наконец, где-нибудь около балагана устраиваются и весы (обычно простые) для развешивания пойманной рыбы.

Устроив балаган, который делается всею артелью, рыбаки «сшивают столбы», предварительно их промерив, «вшивают» и матню, получая таким образом общий невод (надо заметить, что перед отъездом на промысел каждый член артели смолит свою часть невода и спуска. Для осмолки снастей берется одна часть смолы и три части воды; смола разбавляется горячей водой и в эту теплую массу опускается «столб», после чего снасть развешивается на вешала или расстилается на траве).

Невод на омуля обычно вяжется из конопляного «мота»; длина его зависит от количества участников артели, которые «вшивают» свои части невода - «столбы», длиной по 8 сажен. Высота невода («стень») - около матни 10 аршин, ближе к «ушам» невода - 8 аршин (зимою неводят на более мелких местах, чем летом, поэтому вышина «столба» делается от 4 до 5 арш.). Полотно невода («провезь») вяжется обычно по четыре ячеи в четверти аршина (считая ячею по диагонали); ранее невод вязался с более мелкими ячеями, число которых доходило до шести-семи в четверти; теперь такая частая вязь делается только в «матне».

По длине полотна невода с той и другой его стороны продергивается («насаживается») довольно толстая, в четыре «пряди», веревка - «тетива» («верхняя» и «нижняя»). По верхней тетиве на расстоянии пяти-шести вершков один от другого привязываются на веревочках («постегонках») четырехугольные «наплавья» - чурбашки из кедрового дерева, длиной вершка четыре, шириной два-два с половиной. По нижней тетиве привязываются так же на «постегонках» «кибасья» (булыжник весом до 1 фунта и более, помещенный в очищенную бересту). «Кибасья» привязываются на расстоянии 10-12 вершков друг от друга.

Центральную часть невода занимает «матня» - сеткообразный круглый мешок длиной от 15 до 17 аршин. К «матне», к верхнему ее краю, привязывается «ловля», представляющая собою два деревянных полукруга диаметром до 3/4 аршина, соединенных под прямым углом. «Ловля» служит для того, чтобы матня была все время и вертикальном положении; кроме того, она показывает башлыку положение невода: когда один полукруг плывет по воде, другой виден над поверхностью ее.

Все «сшитые» «столбы» по ту и другую сторону матни носят название «крыльев» невода; верхняя и нижняя тетивы на концах «крыльев» связываются узлами и образуют «уши» невода. К «ушам» привязываются толстые веревки «двенадцатирик» (составляется из двенадцати прядей), «спуски», общая длина которых также определяется числом участников артели. Каждый из них дает «спуск» по 50 саж. Таким образом, если число членов артели 30 человек, то длина всего невода со «спусками» будет (8 саж. х 30)+(50 саж. х 30) = 1740 сажен, почти З1/2 версты.

Ранним утром, лишь только начинает показываться солнышко, башлык будит членов артели; последние, быстро собравшись, идут к неводнику, в который «набран» заранее в определенном порядке невод. Верхняя часть с «наплавьями» лежит в одну, нижняя с «кибасьями» в другую сторону; тут же кругами укладываются «спуски».

На берегу, на расстоянии 150 сажен, устанавливается два «ворота», приводимые в движение лошадиной силой. Несколько человек, взяв конец одного «пятового» спуска, обводят его два раза вокруг «ворота»; конец спуска держится стоящим около ворота рыбаком, который начинает понемногу «гонять» лошадь около «ворота» и тем приводит его в движение. В это время рыбаки начинают отплывать в неводнике от берега, держа направление прямо в море; человек 10-12 (по четыре в ряд) сидят в «гребях». По ту и другую сторону невода становятся двое мужчин, постепенно выбрасывающих один за другим «спуски». Но вот «спуск» кончился, и башлык, всё время наблюдающий за «метальщиками», поворачивает неводник» почти перпендикулярно первому направлению. В то время те, берясь в раз за верхнюю и нижнюю тетиву, начинают сбрасывать постепенно первое «крыло» невода, затем матню и второе «крыло». Когда весь невод выброшен, «неводник» поворачивает к берегу, и «метальщики», медленно выбрасывая второй спуск, иногда удерживают его, чтобы невод вытянулся сильнее. Во все время «метания» невода гребцы непрерывно гребут; подъезжая к берегу, бросают конец второго спуска, где его наматывают на второй ворот. Выскочив из неводника прямо в воду, подтянув лодку к берегу, смеясь, обдавая друг друга прозрачной струей воды, рыбаки и рыбачки бегут в балаган. Около «воротов» остается по два человека дежурных, на обязанности которых лежит укладывать кругами спуск и затем стаскивать его опять в неводник.

Вытягивание «спусков» «воротами» длится часа полтора, два; в течение этого времени девицы, сбросив с себя мокрые «бродянки», одевшись в сухое платье, успевают высушить «бродянки» на солнце или около костра в балагане и вместе с остальными членами артели пьют приготовленный «стряпкой» чай. Шутки, смех, разговоры раздаются то там, то здесь. Башлык и подбашлычье частенько выбегают из балагана - посмотреть, как идет работа у «воротов» (не лопнул ли «спуск», не загоняли ли лошадей). Гоняют лошадей б.ч. девицы, звонкие песни которых далеко раздаются по берегу.

Как только спуски вытянуты, показываются «уши» невода; башлык отдает приказание рыбакам приготовиться «тянуть» невод. Босиком, захватив с собой «лямки» (короткая палка с веревочной петлей, при помощи которой удобнее тянуть невод), они быстро бегут к неводу. Заходя в воду нередко до пояса, становясь около того и другого конца «крыла», тянут рыбаки невод, постепенно приближая крылья друг к другу. В это время башлык, сев в небольшую лодку («подъездок»), подъезжает к матне и оттуда делает свои замечания рыбакам, если тяга невода идет неровно.

Когда большая часть невода вытянута, рыбаки, стоящие по ту и другую сторону матни, в такт перебирая ногами, стараются, чтобы нижняя тетива прилегала плотно ко дну, и рыба не ушла бы обратно в море: не имея выхода, рыба сбивается к матне и около нее. Подтянув невод - на берег его не вытягивают - рыбаки, стоя в воде, руками «заполотничав» (т.е. подобрав) края матни, начинают «высакивать» (саками) рыбу из матни в «подъездок» или другую небольшую лодку; оттуда ее таскают носилками вместимостью 4-41/2 пуда к балагану. Часть рыбы, главным образом мелочь - сорожина, окунь, идет на «варю» («щербу»), более лучшая засаливается. Надо сказать, что способ приготовления рыбы довольно однообразен.

«Щерба», состоящая из одной воды и рыбы, служит повседневной пищей членов артели. На промысле нет ни молока, ни овощей, ни сахару; хлеб обычно ржаной, и лишь изредка домашние присылают из дому пшеничных калачей. Одним из лакомых блюд на рыбалке летом является жареная на «рожнях» рыба. Конечно, употребление в пищу жареной рыбы возможно лишь при хорошем улове, когда попадается достаточное количество большой по размерам жирной рыбы. Обычно омули и хариузы рыбаками засаливаются тут же на промысле и идут в первую очередь на продажу для уплаты «оброка» (соль кладется из расчета 8 ф. на два пуда рыбы, причем употребляется только поваренная («усольская»), т.к. от каменной соли рыба, по словам рыбаков, ржавеет. Вычищенная рыба правильными рядами укладывается в лагуны. Специалистов засольщиков и «чищалок» на посольском берегу не нанимают; рыбу чистят обычно девицы сообща).

С утра до вечера, а если тихая ночь, то и ночью, работают рыбаки, «заметывая» и «выбирая» невод, чистя и засаливая рыбу. Тони три (редко четыре) в сутки проходит у них, если погода ясная; одна тоня длится часа четыре, пять.

Хорошо, если рыбы попало много: весело и дружно идет тогда работа членов артели. Бывает, что погода стоит ветреная, идет дождь; тогда артель отдыхает, и рыбаки, как обычно выражаются в таком случае, «лежат». Постоянное общение с природой, наблюдения изо дня в день над различными изменениями погоды и связь ненастья или «ведра» с привалом рыбы к берегам, создали не одну примету у рыбаков, из которых не безынтересно отметить некоторые: «Если горы рано утром коптетца начинают, после полудня ветер будет», «если солнце сначала будто выйдет, а потом мороком покроется, ветер и ненастье будет», «если на заморском берегу белый морок пойдет, в вечеру ветер жди», «морок начал расходитца - адали ведро будет», «если середина молодого месяца тонкая и месяц стоит прямо - как бы на одном рожке - будет ведро», «солнце в морок сяло, ненастье будет», «если Бугульдейка топитца, ветер с заморской стороны будет, оттуда же жди и ненастья», «если Темлюи (горы) топитца начинают - жди Култука (южного ветра), «если Горная (западный ветер) дует сильно, рыбы не будет». «Сивер (северный ветер) всегда с рыбой», «если дует Баргузин - будет рыба», «если до полудня дует Култук (южный ветер), а с полудня поворачивает Баргузин - жди привала рыбы».

Отсюда видно, что и направление ветра имеет известное значение при ловле рыбы.

Летнее каргинское рыболовство продолжается весь июнь, захватывая иногда, если хороший промысел, и первую половину июля.

Неводной промысел на Байкале зимой

Неводной промысел зимой начинается с конца октября (по ст. стилю). Ловля рыбы подо льдом производится с этого времени в сорах - Прорвинском, Черкаловском и Галутайском (до б декабря по ст. ст.), после чего артели «расшиваются»: часть рыбаков уезжает домой, часть же, объединившись в несколько больших артелей (человек по 60-70), выезжают за «сокуи» на «забереги» Байкала.

До «сорового промысла» в октябре, лишь покроются льдом озера, крестьяне, главным образом с. Большереченского, ловят неводом карасей.

Еще летом, вернувшись с карги, намеревающиеся добывать в озерах карасей, уговариваются с башлыком: «Ты, паря, шшитай меня карасей добывать!» - «Ну, ладно, шшитаю», скажет башлык, и на этом договор кончается. Для подлёдного промысла на карасей обычно употребляется невод, вышиной («стень») - 4 аршина, длина «столба» - 10 сажен, матня длиною 9 аршин, число ячей 300 в окружности. Артель собирается человек 20-25.

Выезжая рано утром на санях, едут к озеру (6 в. от селения), где пешнями долбят дыры; первой продалбливается большая прорубь - «запуск», от нее в стороны небольшие дыры «норила» на расстоянии 5 сажен друг от друга. Это расстояние измеряется обычно длиной «норила» - шеста, при помощи которого проводят подо льдом невод, постепенно уменьшая расстояние между «стенами». По средине, против запуска, выдалбливают перпендикулярно к нему большую прорубь - «прибор», через который и вытягивают невод людьми на «воротах». Вытащив невод до матни, высакивают рыбу в носилки, потом складывают в сани. Сделав в день одну, две тони, артель вечером возвращается обратно.

Рыбалка на карася продолжатся несколько дней, иногда неделю, пока лед на озере не сделается толщиной приблизительно в 1/2 аршина; с этого времени карась скрывается («уходит в тину»).

В осенний сезон 1925 года на озере Никиткином неводило четыре артели. Артель башлыка Низовцева добыла по 20 пудов карасей на пай (паев было 25). Кроме карасей, в озерах попадаются: щуки, окуни, а ранее, как говорят, были и язи.

Подледный промысел в сорах на сорожину (невод на сорожину для Прорвинского сора делается вышиной в 6 аршин, для Черкаловского в 41/2 аршина), как уже сказано, начинается в октябре. За несколько дней до промысла артель, собравшись у башлыка, «сшивает» «столбы», образуя невод в 250-300 и более сажен в длину (зимний невод не смолится). После промера и проверки невода башлыком, его разделяют на несколько равных частей («столбов» по 6-7); расшивают по частям, при чем матня остается всегда с двумя «столбами». Невод укладывается на «пошевни» (сани розвальни), туда же кладутся «саки» для вытаскивания рыбы из матни, «норила» - жерди, длиною сажен 5-8, топор, дрова, посуда для варки «щербы» и чая.

Прежде чем выезжать на промысел, башлыки сговариваются о дне выезда; отъезд на зимнюю «соровую» рыбалку совершается в один день всеми артелями, т.к. от выбора места зависит и улов. В условленный день из с.с. Степно-Дворецкого, Истока, Большереченского и Посольского выезжают артели одна за другой в Прорвинский и Черкаловский сора. Первая артель, захватившая себе место, если только успеет положить «норила», имеет право оставить это место за собой; другие артели в таком случае не могут занять ее тонь. На каждую артель на Прорвинском соре приходится в сезон обычно по две свежих тони.

Захватив тонь, артель начинает долбить прорубь - «запуск», длиной сажени три, шириной в один аршин. От «запуска» в обе стороны долбятся «дыры», числом шестнадцать-семнадцать на расстоянии пяти, восьми сажен (длина норила). Расстояние между этими небольшими прорубями называется также «норило». Шестнадцать-семнадцать «норил» составляют «плечи» «запуска». Привязав к шестам «спуски», проталкивают их сначала в «запуск», затем от проруби до проруби, потом часть «спусков» вытягивается через последнюю прорубь плеча.

В это время «норило», не вытаскивая из воды, поворачивают «пешнями» перпендикулярно «плечам» и протаскивают далее по направлению выдолбленных уже прорубей, составляющих своею совокупностью «стену» тони. Продолжая «норить норило» по обеим «стенам», в то же время спусками подтягивают «крылья» невода к концу «плеч». В этот момент у «запуска» на льду остается матня не более как с 2-3 «столбами»; но вот «норила» идут далее по «стенам», быстро спускаются в воду «спуски», и рыбаки, проталкивая «норила» с той и другой стороны к «прибору», вытаскивают их на лед; на «воротах» начинают наматываться «спуски» и «крылья» невода, вытягиваясь, тянут за собой и матню. Версты 11/2-2 пространства захватывает собой невод. Когда он подошел к «прибору», на льду около него становятся по краям человека по четыре и деревянными «давками» давят нижнюю тетиву, чтобы не отставала от дна, и рыба постепенно, не имея выхода, попадала в матню. Вот «крылья» невода надо вытаскивать из воды, стоя около прибора в ичигах, с одетыми на них «базлыками» в теплых «куртиках», в кожаных рукавицах на руках, рыбаки при криках башлыка: «тряси, тряси, пушше тряси!» трясут часть невода, чтобы с него стекла вода; некоторые тут же «расшивают» по «сшивкам» и, не касаясь льда, чтобы не примерз, укладывают тут же на сани. Вот показалась матня! «Заполотничав» ее (подобрав, расправив), вытаскивают «саками» из нее рыбу; матню подбирать приходится уже голыми руками; кто не привык к этому, тому тяжело. Рыба высакана, часть ее тут же девицами чистится на льду для «щербы», остальная замораживается и в «пошевнях» увозится к зимовью (зимовье - небольшая избушка из бревен с железной печью, служит приютом во время отдыха для рыбаков. Кроме стола и лавок в ней ничего нет. Спят рыбаки на полу на соломе, ложась в повалку, близко друг к другу, т.к. зимовье обычно очень тесное. Около зимовья, за наружной дверью, под небольшим навесом, называемым «поварней», разводится два костра для варки чая и «щербы»). Там она складывается в большие бочки, которые тут же заколачиваются.

Зимою тоня длится почти весь день; пока рыбаки приберутся, пока увезут на другую «тонь» «пошевни» с неводом и «спусками», уже начинает темнеть. Вычистив рыбу, девицы первые едут к зимовью на берег, где их ждет уже готовый чай и кипяток для варки «щербы». Постепенно друг за другом начинают собираться рыбаки в теплое зимовье, где приветливо топится железная печка, горит, скудно освещая своим светом, «жирник» или керосиновая лампа.

Для работ по зимовью обычно остаются двое подростков, которые и «дворничают»; на их обязанности лежит: напилить привезенные для дров «кряжи», прибрать в помещении, вымыть посуду, разжечь костры в «поварне» и нагреть для артели чаю и проч. Отогрелись рыбаки, похлебали «щербы», напились чаю... Кто улегся спать на посланной на полу соломе или сене, а молодежь, собравшись в уголочке, «балуется», хохочет... Старики беседуют, затрагивая всевозможные волнующие их вопросы; иногда кто-нибудь из грамотных вслух читает захваченную из дому книжку.

Случается, что найдется среди рыбаков «бывалый» человек, который много изведал на своем веку, много видал всяких «историй»; он по просьбе рыбаков рассказывает одну за другой «бывальщины». Не обходится часто и без сказок, если есть среди промышленником «посказатель». «Близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли - ну скажем, примерно, как на Мысовой!» плавно льется речь сказочника. Тогда все, оставив свои разговоры, с глубоким интересом начинают слушать. До глубокой ночи сидят рыбаки, позабыв усталость, слушая интересные сказки, уносящие их воображение в область таинственного, чудесного, но имеющего много общего с их жизнью, их воззрениями на мир, на людей и природу. Различные реплики, взрывы хохота раздаются иногда у слушателей... Вот сказочник кончил. Тесно вповалку ложатся рыбаки в зимовье, где спертый воздух от накуренного табака, тесноты помещения, будет еще несколько часов отравлять их легкие... На рассвете, чуть дремлющий башлык, выйдя на улицу, посмотрит на «Кычиги» (созвездие «Орион»), определит время по «Сохатому» (созвездие «Большой медведицы») или по «Утиному гнезду» (тоже «Малой медведицы») и найдя, что пора вставать, будит «дворников» - варить рыбу и чай, а там и остальных членов артели...

Сетовой промысел

Сетовой промысел так же, как и неводной, производится и летом, и зимой. Летом сетовые артели составляются из 9-11 человек, главным образом мужчин, т.к. женщины в сетовом промысле участвуют очень редко.

«Сетят» чаще всего в устье Селенги, но сетовщики имеют право рыбачить по всему Байкалу. Каждый рыбак имеет часть сети - «конец», длиной до 100 сажен, которая при соединении с другими, составляет общую сеть, иногда более 1000 сажен.

В сетовых артелях (летних) так же, как и в неводных, часто работают крестьяне в качестве рабочих. Нанимаясь от того или иного члена артели за 11-15 руб. на рыболовный сезон (на харчах хозяина), работник нередко по уговору с хозяином подшивает «хвост» (сеть сажен 20-30 длиной).

Сеть на омуля вяжется из тонких ниток N 30 или 40, с четырьмя-пятью ячеями в четверти. Надо заметить, что по последнему постановлению съезда уполномоченных рыбаков (1926 года) сети «пятирядки» запрещены.

Длина «конца» сети на омуля 50-100 сажен. Летом употребляются больше в 100 сажен «конец», зимой больше в 50 сажен. «Концы» ставят по количеству рыбаков в артели.

Когда основа сети «провезь» связана, начинают садить тетивы. Тетива «садится» сообразно с ячеями. По тетиве отмеряют расстояние, равное 21/2 ячеям, смеренным по диагонали. К тетиве привязывается мот - «кунгур»; он продергивается через пять ячей сети и затягивается узлом на тетиве (на расстоянии равном 21/2 ячеям сети по диагонали). В промежуток от узла до узла в нижнюю тетиву продеваются «гальки», в верхнюю «цевки». Расстояние между узлами «кунгура» носит название «садка». На 100 сажен тетивы употребляется обычно 300 «цевок» и 300 «гальков» («Гальки» - железные маленькие кольца, через которые свободно проходит тетива).

Вышина омулевой сети обычно 55 ячей (от тетивы до тетивы). На концах тетив, если сеть не связывается с другими, делаются петли, которыми сеть осенью или зимой прикрепляется к берегу (зимой ко льду). Поперек сети от тетивы до тетивы, на расстояния 10 сажен друг от друга укрепляются веревки, называемые «тонки» (толщина такая же, как и тетивы).

«Цевки» - приготавливаются из бересты, которую предварительно распаривают в кипятке, затем ее накручивают на железную, толщиной с карандаш, палочку, забивают в край три железных гвоздика и затем дают высохнуть.

Если сети ставятся «верховы», т.е. такие, которые верхней тетивой держатся на поверхности воды, к ним привязываются «колбы» (деревянные до 11/2 четвертей в длину чурки). Количество «колб» на 100 сажен сети - 10 штук. Верёвка, соединяющая «колбу» с тетивой, летом длинною до 3 аршин, осенью в 1 аршин.

Кроме «верховых», ставятся сети и «денны» т.е. так, чтобы нижняя тетива шла глубоко под водой (более чем на 30-40 сажен летом сети не опускаются); в таких случаях для того, чтобы сеть погрузилась в воду, к ней привязывается грузило, «колбы» в таком случае отсутствуют.

Выходя в море, сетовщики привязывают сеть одним концом к «поводку» лодки. К носу лодки привязывается две веревки, длиной по 25 сажен, которые и соединяются с узлами тетив сети. К свободному концу сети прикрепляется деревянный бакан-маяк, называемый часто «сучкой». Бакан делается из дерева: две, закругленные с концов, доски кладутся крестообразно друг на друга; часть нижней доски прорезается, чтобы верхняя плотно сидела в ней. В середину верхней доски, перпендикулярно ее поверхности, вделывается в 1 аршин длиной палка, на которую обычно привязывается пучек зелени. Бакан прикрепляется к концу сети, чтобы последняя не тонула сильно в море, и в случае, если сеть оторвется от лодки, другой конец будет виден в море - его легко можно поймать.

Кроме того, бакан показывает другому рыбаку, что в данном месте находится сеть. Доски у бакана делаются до 1 арш. длиной.

Когда ставятся сети, рыбаку для измерения глубины Байкала необходим «намерник» - деревянная катушка, на которую накручивается веревка до 40 сажен в длину, на конце ее привязывается грузило - кусок чугуна или железа.

Кроме сетей, «завод» сетевой артели составляет: сетовая лодка, парус из плотной белой бязи, небольшой якорь-«кошка», два котла (один для чая, другой для «щербы»), топор.

Сетовая лодка обычно делается из кедрового дерева, длиной от носа до кормы - 18 аршин, дно («матка») - 12 аршин. Лодка в 4 «набоя» с 6 или 8 парами «укрючин». Парус делается чаще в 6 кв. аршин; в верхней части он натягивается на круглую палку - «райму». Для спуска и поднятия паруса к мачте служит «подъемна» веревка сажени 4 длиной. К бортам парус привязывается «скутами» (веревки по 1/2 арш. длиной), а к мачте «подзором» (веревка в 1 саж. длиной).

Перед отправлением на промысел «завод» нередко «ладится» бабушкой, которая знает наговор от порчи «завода» (Это относится также и к неводчикам). Одной из предохранительных мер является «крещенская вода»; она в бутылочке берется некоторыми рыбаками и на промысел. Бывают случая, когда успешность лова рыбы зависит и от состояния «завода». «У всех рыбка ловится, што такое - у меня нет?» рассказывал один из видных рыбаков с. Ст.-Дворецкого: «ладно што во время заметил, позвал баушку; поладила и... рыбочка стала ловиться».

Есть среди рыбаков такие счастливцы, которые знают «слово», и заводу их не грозит никакое несчастие со стороны дурных людей. Так, в с. Ст.-Дворецком есть промышленник Ф.Е. С-ов, который будто бы никогда не бывает без рыбы даже в последние годы, когда промысел на Посольском берегу сильно упал.

Сетовщики постоянного жилья, балагана на берегу не имеют. Останавливаясь в разных местах, они вколачивают в прибрежный песок жерди, на которые раскидывается парус, устраивая таким образом палатку. Верст за 10-15 и более выезжают сетовщики в море для лова рыбы. Сети ставятся с вечера. Закинув сеть, один конец которой свободно плавает в море (узнать его можно по прикрепленному к нему «маяку»), другой конец рыбаки привязывают к лодке и держатся таким образом на сети всю ночь, отдав себя и снасть на волю ветра и волн Байкала.

Рано утром, чуть начнет зариться, башлык будит задремавших рыбаков - смотреть сети. Постепенно вытягивая сеть, промышленники освобождают попавшую в ячею («заячеившуюся») рыбу. Сложив рыбу и сеть, рыбаки подъезжают к берегу, раскидывают свою палатку и отдыхают, спят, починяют кое-где порвавшиеся снасти; некоторые, от нечего делать, играют в пешки; у кого есть захваченная из дому конопляная куделя, сучат «постегонки», завертывают в очищенную бересту гальку, заготовляют «кибасья» для неводов. Случается, что ночью сетовщиков относит далеко в море; в таком случае они уже не выезжают на берег, оставаясь на Байкале иногда по два и по три дня (долгое пребывание на воде, качка во время ветра отражаются болезненно на рыбаках, вызывая у них тошноту и рвоту - признаки морской болезни, которую рыбаки называют «угаром»).

В море во время рыбалки промышленники должны зорко следить, чтобы их не утянуло в «пучину» (по словам рыбаков, в Байкале есть места с водоворотами, где вода на определенной глубине по температуре выше, чем в верхних слоях. Промышленники утверждают, что вода там даже горячая). Если туда попадет сеть, то ее начинает крутить, закручивает как веревку и утягивает в глубь. Рассказывают, что у рыбака Вельского сети однажды завило жгутом; смола с «кибасьев» под влиянием горячей воды растопилась, «цевки» все раскрутились. Между прочим в его сетях оказалась живая голомянка, которая до того времени не попадала лет пять. Вытащенную из «пучины» сеть Вельского артель разматывала три дня - до такой степени она была перевита, перепутана.

Летом сетовщики рыбачат обычно в течение всего июня, возвращаясь домой к периоду дележа сенокосных участков и к сенокошению (к Прокопьеву дню). Имеющие возможность заменить себя на покосе, нередко также артелями выезжают сетить в море недалеко от устья Селенги (числа с 15-20 июля) и «стоят» там до 1-го или 12 августа (до 1926 г. ловля омуля в Байкале и Селенге запрещалась с 1 августа (по ст. стилю); в сезон 26 года по постановлению Съезда рыбаков запретный период установлен с 12 августа (по ст. стилю), когда официально лов рыбы в Байкале и во впадающих в него реках запрещается. Этот период ловли носят название «Спасовского» (т.к. продолжается до Первого Спаса).

Хищнический лов рыбы

С августа омуль начинает подходить к устью р. Селенги; по словам некоторых рыбаков, с 6-го (по ст. стилю) начинается рунный ход рыбы в самом устье реки. В это время омуль с своим «вечным братом» - хариузом, как говорят крестьяне, поедающим омулевую икру, идет стремительно, большими массами для нереста не только в Селенгу, но и в р.р. Большую, Култушную и Мантуриху. К этому времени, по постановлению Союза рыбаков, рыболовные снасти должны быть все запечатаны представителями местной власти, и ни один рыбак не имеет права безнаказанно ловить рыбу как в Байкале, так и во всех впадающих в него речках. Государством организуется охрана («имальшики»), которая должна строго следить, чтобы не было хищнического лова рыбы.

Из года в год ставится стража, из года в год сами же рыбаки выносят постановления строго воспретить осеннее рыболовство, следить на рыбаками - и все же, несмотря на строгие меры, вплоть до стрельбы в «хищников», ежегодно самими же рыбаками вылавливается идущий для икрометания в Селенгу омуль. Отъявленными «хищниками» считаются более всего Твороговские (в Творогово почти все рыбаки - сетовщики), Ст.-Дворецкие, менее Посольские и Колесовские крестьяне. Артель в 9-10 человек, ставя во главе находчивого во время опасности опытного башлыка, имеет заранее приготовленную и спрятанную в густом тальнике, среди многочисленных островов, легкую, узкую, остроносую лодку (сажен пять длиной), носящую название «хуюрки». В нее складываются сети, топор, котелок для чая, парус.

Хищничество по Селенге проходит организованно. Когда сетовщики выходят на промысел, в это время в разных местах по берегу, в камышах, на стогах сена, притаившись, сидят кое где на страже крестьяне, и лишь только лодка «имальшиков» появляется с дозором, как от одного сторожа к другому доносится протяжное «Ухо...ди...и!» Тщетно озираются «имальшики», стараясь понять, откуда доносится это предостерегающее «ухо...ди...и!» Нигде не видно ни души, и лишь в редких случаях, где-нибудь на стоге сена, заметят они фигуру, предостерегающую рыбаков (однажды такой сторож (старик), желая скрыться из глаз «имальшиков», соскочил со стога, побежал и попал второпях в болото, увяз в нем по грудь, так что его с трудом оттуда вытащили).

Не успеют «имальшики» появиться недалеко от сетовщиков, как те, уже вытащив сети, быстро плывут, спасаясь от преследования. Бывает часто, что уставшая лодка сторожевой охраны, встретив другую, передаст ей погоню за хищниками, которые в это время, лавируя между камышами, тальником и проч. «задевами», быстро плывут и, если им нет возможности спрятаться где-нибудь в камышах, они выплывают в Байкал, где уже никакие «имальшики» их догнать не могут. Заехав куда-нибудь в сор, артель отдыхает от напряженной, тяжелой работы на протяжении нескольких десятков верст. Редко бывают такие случаи, чтобы сторожевая лодка могла догнать отважных рыбаков. Бывают минуты, когда гребцы теряют силы; от напряжения и жары все пересохло во рту, на голове давно нет шапки, ворот рубахи расстегнут, а частенько и разорван, чтобы больше дать воздуха легким, еще миг... и... вот настигнет лодку стража. «Поднажми, ребята!», кричит башлык и, схватывая ведро с водой, окатывает живительной влагой рыбаков; часть воды попала в рот, освежилась от холодной воды голова, силы прибавились, да они и увеличиваются при виде приближающихся противников. Гребцы дружно гребут веслами, и лодка, завернув в какую-нибудь проточку, быстро скрывается из глаз «имальшиков».

Чтобы не навлечь на себя подозрений со стороны «имальшиков», нередко для предупреждения хищников в ход пускают «ботоло» - большой колоколец, привязывающийся на шею скоту.

Но случается, что «имальшики» неожиданно появляются, плывя навстречу «хищникам»; тогда, если нет времени вытащить из воды снасти, обрубают их топором и, не имея возможности скрыться, «хищники» «идут на рыск». Башлык зорко смотрит, направляя лодку навстречу страже; подъехав ближе, неожиданно поворачивает лодку, которая при дружной работе гребцов врезается носом в середину лодки противников. «Тра...х!» Раздается треск - и лодка «имальшиков» тонет, а «хищники», при громких криках стражи, плывут уже по реке и быстро скрываются вдали.

Что же заставляет крестьян заниматься такой опасной игрой, рисковать нередко и своей жизнью, и имуществом? Одной из главных причин в настоящее время является стремление рыбака выйти из затруднительного материального положения, тем более, что омуль осенью («селенга») отличается от летнего своим вкусом, величиной и ценится поэтому много дороже летнего - «каргинского».

Сравнительная легкость добычи рыбы в это время также играет значительную роль, т.к. одна «сплавка» (короткий период времени, в течение которого закидывается и выбирается сеть) может дать 150-200 и даже 300 шт. омулей в час-два времени. Однако хищничество нельзя объяснить только желанием рыбака подработать: оно имеет, как мне кажется, более глубокие корни.

Дело в том, что в старину побережье Байкала в описываемом районе и севернее находилось в ведении Посольского и Троицкого монастырей. Посольскому монастырю принадлежала южная часть побережья - до протоки Голутай; далее рыболовные угодья принадлежали Троицкому монастырю. Крестьяне не имели права свободно ловить рыбу; монастырь требовал с них определенную плату. Конечно, население старалось как-нибудь избавиться от арендной платы и ловить рыбу тайком. В то время «хищниками» были все крестьяне; когда же часть рыболовных угодий, по словам крестьян, отошли к экономическим крестьянам с.с. Посольского и Степно-Дворецкого, роли несколько изменились - крестьяне этих селений стали требовать от жителей других арендную плату, которую те не соглашались платить. Тогда одни превратились в «хищников», другие в «имальшиков» и так постепенно дошло и до нашего времени, когда в роли «имальшиков» оказалось государство. Поэтому нельзя сказать, чтобы хищничеством занимались бедняки; приходилось слышать многочисленные рассказы рыбаков по этому поводу: «Ну вот жили мы двое с женой, рассказывал один из знаменитых рыбаков (И.Т. Ег - в (с. Творогово): «до четырнадцатого года жись подходявая у нас была; положим, было у нас пятьсот рублей на жись и пятьсот рублей еще ассигновалось на расходы рыболовные; жили мы двое с женой - детей не было, жить можно было, а все же как запретная зона началась, хуюрить надо, бегать, скрываться от имальшиков, вырваться от них!»

Хищнический лов омуля не ограничивается только Селенгой. В то время, как в этой реке ловят омуля сетями, в р.р. Большой и Култушной наиболее зоркие рыбаки, приготовив накануне свежее «смолье», в небольших лодках, умело держась на быстрой светлой речке, поднимаются вверх по течению. Один сидит на корме, другой стоит в лодке, держа в руках небольшую острогу в виде вилки с пятью зубьями. Освещаемая горящим «смольем», помещенном на носу лодки («козе»), рыба хорошо видна рыбаку, и он быстро одну за другой, обтирая «вилку» о голенища «ичиг», сбрасывает «котцового» омуля на дно лодки. В ночь, по словам рыбаков, можно таким способом добыть штук 200-300 омулей.

Подледный сетовой лов рыбы

Сетовой промысел, как уже сказано, не ограничивается летним временем - он производится и зимой.

Зимой сетовщики выезжают небольшими группами - человека по два, по три, имея каждый произвольное количество «концов». Зимняя рыбалка сетями начинается не ранее первой половины января - период, когда большая часть Байкала (против устья Селенги) покрыта льдом (Байкал в разных местах «стает», по словам рыбаков, не одинаково; так против устья р. Селенги он покрывается льдом ранее, чем около Мысовой или Голоустной). Сетовщики, выезжая на промысел, берут с собой разборные досчатые будки, железную печь, глиняную жаровню («конфор») для варки «щербы» и чая.

В будках рыбаки находят себе приют во время зимней стужи, там они отдыхают и ночью.

При подледном промысле селенгинцы ставят сети «донны»: нижняя тетива идет по дну и сети держатся на длинных (до 50 сажен) веревках. Зимой промысел сетями в этот период считается самым трудным и опасным. Нужно быть опытным рыбаком, выносливым, привыкший к морю, т.к. при вытаскивании из ячей рыбы приходится работать голыми руками. Байкал, не спокойный и в зимнее время, дает чувствовать себя сетовщикам. Волнуясь, ударяя с силой волной подо льдом, он образует широкие щели на ледяной поверхности, и нередко рыбаки вместе с будками, лошадьми и снастями отрываются от берегового льда; силою волн их начинает относить еще дальше в море. Нужно быть находчивым, изобретательным, чтобы при помощи перекинутых через щель длинных досок, подтягиваясь веревками, осторожно перейти широкую трещину и не быть унесенным на образовавшемся ледяном острове далеко в Байкал.

Предметом добычи сетовщиков зимой является: омуль, хариуз, сиг и осетр (лов осетров официально запрещен до 1927 г.).

Сеть на сига вяжется из ниток 40-го номера - 2-3 ячеи в четверти. Вышина сети - 5 арш., длина 50 сажен («конец»). Количество «концов» бывает смотря по состоянию рыбака. «Затяг» у сети (при подледном промысле) также 50 сажен.

На осетра сеть делается из толстых ниток (чаще из «мота»). Вышина ее - 7 ячей, причем ячея обычно бывает в 6 вершков. Верхняя тетива с «цевками» на таком же расстоянии, как и у омулевой, - 300 «цевок» на 100 сажен. Вместо нижней тетивы вяжется «полуряд», т.е. последний ряд вяжется в 1/2 ячеи (в 31/2 вершка). Ячеи вытягиваются и служат таким образом вместо тетивы. К «полуряду», вместо «гальков» привязываются «ободья» с глиняными «гальками». «Ободок» - деревянный (из тальника) наподобие обруча, в окружности 90 сантиметров - продергивается через глиняный «галек». Тетива на осетровую сеть делается почти вдвое тоньше, чем у омулевой и нередко плетется из конского волоса.

Орудия лова: фитиль, кривда, морда, хап

Кроме сетей и неводов, из орудий лова, употребляемых в Посольском районе Прибайкалья, нужно отметить «фитиль», «кривду», «морду», «хап», «перемет» и «бармашевку». Все эти орудия носят название «мелкой ловушки».

«Фитиль» - сеткообразный мешок, в который вставляется два обруча. «Бочка» фитиля, составляя часть мешка от начала до второго обруча, вяжется длиною в 45 ячей (окружностью - 100 ячей). «Крылья фитиля 3-4 саж. в длину, вяжутся в 9 четвертей (по 41/2 ряда); таким образом, диаметр ловушки равен 9-ти четвертям. Крылья укрепляются четырьмя палками. «Язык» фитиля - 14 ячей в длину. В задней части фитиля - мешок, называемый «хвостом»; он перевязывается веревкой, которая другим концом привязывается на реке обычно к лесине. Фитиль такой величины называется «бережной ловушкой» - ставится недалеко от берега по течению реки - обычно вечером, а утром его смотрят. Фитили ставятся и зимой. Для этого делают проруби, формой похожие на разведенный фитиль, куда и помещается ловушка. Рыба попадает всякая: поплавной омуль, щука, хариуз, язь. Фитили ставят более всего крестьяне с. Творогово, отчасти Колесова, небольшие фитили имеют также и крестьяне с. Большереченского.

«Кривда» - сетка (шириной в 100 ячей, в вышину 7 рядов), привязанная на два шеста, сажени три длиной каждый. Шесты тонкие, с одной стороны связываются под углом один к другому. От угла на некотором расстоянии (1-11/2 арш.) привязывается перекладина, от которой и начинается сетка. К последней прикрепляется веревка («бичевка»); при добыче рыбы промышленник должен держать ее в руке. Рыбак, стоя на берегу реки, одним шестом погружает «кривду» в воду до тех пор, пока один из шестов не окажется на поверхности воды. Рыба, попав в сеть, дергает ее, рыбак в это время, отвязав один конец перекладины, смыкает шесты, и рыба оказывается пойманой в сеть «кривды».

Для «хапа» вяжут сети четырехрядки (т.е. четыре ячеи в четверти) величиной в 50-60 ячей, затем на расстоянии сажени один от другого в реку вбивают колья - сажен на пять. В эти колья поперек реки забивают до дна сети (против течения реки). Рыба, поднимаясь вверх по реке, попадает в ячеи сети и погибает в ней. «Хапы» ставятся более всего колесовскими крестьянами во время рунного хода омуля (т.е. осенью).

Речное рыболовство мелкими ловушками производится обычно одиночками и постоянного, массового характера не имеет; не у каждого рыбака можно увидеть эти снасти.

Время лова рыбы на Байкале

Выше было уже сказано, что лов рыбы производится почти круглый год и, если мы проследим коротко, в календарном порядке, сроки рыболовства, то увидим следующую картину:

Апрель. В конце месяца Селенга очищается от льда. Сорожина идет в реку для метания икры. Рыбаки с. Творогово, отчасти Ст.-Дворецкого и Колесово добывают эту рыбу небольшими сетями; рыбалка продолжается всего дня 3-4, добывают, как говорят, «себе на пропитание». В р. Большой ставят фитили, кривды, морды.

Май. Рыбалки в реке в это время нет. Урывают время от работ на пашне, в огороде и по дому - ездят артелями (человек по 15-18) в Черкаловский, Хараузинский, Галутайский и Прорвинский сора, где небольшими неводами, сетями добывают сорожину, окуня, щуку и др. рыбу. Рыбалка продолжается дня 3-4, самое большее неделю. Кроме взрослых, ездят и ребятишки, и женщины. Живут рыбаки прямо на берегу; в случае ненастья опрокидывают лодку, которая и служит им вместо балагана. С конца мая некоторые сетевые артели (наприм., в с. Творогово) выезжают уже на летний промысел омуля в Байкал. Идет деятельная подготовка к летнему («каргинскому») рыболовству на Байкале.

Июнь. Числа с 1-2 на побережье Байкала (на Бабью и Алемасову каргу) и др. места одна за другой выезжают артели рыбаков-неводчиков для ловли омуля. В конце месяца (к Петрову дню, 29 ч.) рыбаки каргинские и сетовщики с моря начинают съезжаться домой.

Июль. Прокопьев день (8). К этому дню почти все неводные артели «расшиваются», т.е. возвращаются домой. Сетовые артели также выезжают с моря. «Кирики Улиты» (15). Рыбаки-сетовщики, имеющие возможность заменить себя на покосе, уезжают на рыбный промысел в Байкал дли ловли сетями омуля; этот т.н. «Спасовский период» продолжается до «Запретной зоны» (1-12 августа, ст. стиля).

Август. В начале месяца сетовщики «стоят» еще на Байкале - ближе к устьям Шаманки, Харауза, Галутай и др. проток Селенги. В конце, после Ивана Постного (29), ставят фитили в р. Большой (на окуня). Ловят в озерах сетями карасей. Хищничество по Селенге.

Сентябрь. На Селенге рыбаки продолжают хищничать. В сорах Прорвинском (большом и малом, в устьях р.р. Большой и Култушной ставят заездки (главным образом посольские крестьяне), фитили, морды.

Октябрь. Запретный период ловли омуля кончается 12-го; с этого времени разрешается рыбачить свободно как в Селенге, так и в остальных реках. Лов хариуза небольшими неводами («бродничками») в р.р. Селенге и Большой. Неводят до рекостава небольшими группами - человека по три, по четыре. С Казанской (22-го) покрываются льдом реки и сора, после чего начинается соровой подледный промысел рыбы.

Ноябрь. Продолжается подледный промысел на соровую рыбу. Начало «бармашенья».

Декабрь. Рыболовство по сорам продолжается числа до 6-го (Миколин день). С этого времени наводные артели «расшиваются», т.е. уезжают домой. На Байкале образуются «забереги». Составляются большие артели для ловли омуля в море.

Январь. В первых числах сетовщики выезжают на Байкал для ловли омуля, хариуза, сига, осетра, налима. Неводной промысел омуля на «заберегах».

Февраль. Подледный промысел на Байкале неводами и сетями.

Март. Конец подледного промысла.

Причины уменьшения уловов рыбы в Байкале

Рынками сбыта рыбы являются Кабанск, Творогово, Ст.-Дворецкое, Верхнеудинск, Мысовая, где покупателем бывает кооператив, а также частные торговцы. При большом количестве сбываемой рыбы, местом, куда она направляется для продажи является Иркутск. Летом туда отправляются на «мореходках», зимой через Байкал по льду на лошадях.

За последние десять лет в районе устья Селенги и особенно по Посольскому берегу, замечается уменьшение количества добывания рыбы (на уменьшение уловов указывалось и ранее. Так, это мы видим в работе Сабурова «Об омуле и рыбопромышленности на Байкале» Известия В.С.О.Р.Г.О. 1888 г., т. XIX. Довольно подробно останавливается на этом вопросе и д-р Кириллов, ездивший в Прибайкалье в 1885 году (см. «Известия» В.С.О.Р.Г.О за 1886 г., т. XVII, N 1-2). Сезоны последних годов (1925-26) были безусловно дефицитны, т.к. рыбаки с большим трудом заплатили даже оброк в Рыбкооп, причем остались и недоимщики.

На вопрос, что является причиной плохого промысла, рыбаки обыкновенно дают различные ответы. Некоторые из религиозных считают, что люди забыли бога и промысел стал поэтому плохой. Раньше перед отъездом на рыбалку всей артелью служился молебен; теперь это редко исполняется. Раньше в Петров день (29 июня) священник с крестом объезжал балаганы; в этот день ап. Петра и Павла, покровителей рыбаков, до обедни никогда рыбу не ловили. «Теперь особенно молодежь испортилась. Русский стал хуже брацкого, который почитает по-прежнему своего бога».

По словам других, омуль в количестве не уменьшился; он ушел в Байкал, в глубь, поэтому нет «привала» рыбы. Подходу омуля к берегу, к устьям рек, мешает часто плохая речная вода, особенно идущая из мелких «кругоморских» речек, из которых теперь весной выплывает какая-то «слизь», мешающая омулю «привалить» к берегу. Не любит омуль будто бы и смешаной Селенгинской воды с водой р. Уды (об этом же есть указания и у Сабурова («Об омуле и рыбопромышленности на Байкале»). Последняя, по словам рыбаков, засоряется год от году прибрежными жителями, и это сказывается на рыбе. «Ведь она же (рыба) живое существо и чувствует, что для нее это могила, говорят промышленники.

«Рыбак рыбаку враг». Эту поговорку можно часто слышать от рыбаков. Сетовщики уверяют, что ловля неводом приносят вред рыбе, т.к. в большом количестве в матню (вяжется с мелкими ячеями) попадает и мелочь, чем уменьшается естественный прирост. Рыбаки неводчики, наоборот, указывая на сети, считают, что лов сетями, особенно в зимнее время, приносит много беспокойства рыбе, сгоняет ее с ее «кормов», почему рыба все дальше и дальше уходит в Байкал. Кроме того, хищный способ лова сетями осенью, вместо того, чтобы дать спокойно омулю пройти вверх по реке для икрометания, наносит несомненный ущерб рыболовству.

http://www.magicbaikal.ru/history/fisher-life-at-baikal-3.htm

2724 reads

Navigation

Рыбацкий быт в Прибайкалье - Ирк., 1926 г

Error message

Who's new

Navigation

Search form

You are here

Рыбацкий быт в Прибайкалье - Ирк., 1926 г

Error message

Who's new